Часть 1

Абараи Ренджи проснулся от жуткой головной боли. Рядом сидела Матсумото Рантику и обняв себя за плечи тихонько всхилывала. От неё несло жутким перегаром и, видимо, Ренджи ещё повезло… Проявив несвойственную ему учтивость, лейтенант 6-го отряда налил в валявшейся рядом стакан прохладную жидкость и протянул Рангику. Она отрицательно покачала головой. Значит, дело не в этом. Значит, дело в другом.
Абараи Ренджи напряг последнюю непропитую извилину и заставил себя вспомнить, что же он вчера такого делал, и чем мог обидеть Рангику, и что она вообще делает в его комнате.. Последняя извилина отчаянно напрягалась, и, испустив протяжный предсмертный всхлип, выдала следующее:
Они пили. Пили много и долго, пока уже либо пить было нечего, либо реально некуда.
«Так. Стоп. А почему вдвоём? Причём тут Рангику?», - Ренджи задумался(!). События восстанавливались нехотя и со скрипом... той самой бедной и нечастной извилины.
Но восстанавливались. И по мере их восстановления, рожа Абарая вытягивалась всё сильнее, а челюсть норовила достигнуть пола.
Вчера вечером он, потерпев очередное фиаско в отношении своего капитана Кучики Бьякуи (какого плана фиаско, думаю, объяснять излишне), пошёл поплакаться к Матсумото. Почему к Матсумото, а не к, скажем, Иккаку, или Юмичке? А потому что Ренджи, собравшись наконец добиться от Бьякуи взаимности, хряпнул стопарик. Для смелости. А потом ещё. Но этого ему показалось мало, и в итоге он выжрал ствол водки. Но, следует заметить, что решимость его поднялась (и не только она), а сила духа - окрепла, и ближе к вечеру он почувствовал, что ему Сенбонзакура по колено, и Кучики тайчо не воспротивится.
Однако, решимость его была жестоко поколеблена, когда он увидел равнодушную физиономию Бьякуи, и две стопки документов, бумаг и отчётов.
- Эх, была не была! - подумал Ренджи. Но, видимо, «не была».
- Абараи-фукутайчо! Ты как раз вовремя. - Бьякуя поднял на него свой усталый и безразличный взгляд. - Я совсем забыл про тебя. Давай-ка, займись бумагами.
Вот тут всю решимость Ренджика как себонзакурой сдуло. Только зря сакэ перевёл, бедолага.
Оставив Ренджи наедине с бумагами, Кучики-тайно благополучно смылся в направлении своего дома, а бедный лейтенант снова был вынужден призвать на помощь своей изведённой эгоизмом Бьякуи психике правую руку и ещё бутылку сакэ. В который раз, между прочим.
Но сегодня, решил он, это уже перешло все границы! Не знаю я, что там у него перешло все границы, а вот сакэ исчерпало себя очень быстро. Пьяный мозг Ренджи на удивление быстро вспомнил, у кого из всего Сейреитея самый большой винно водочный запас, и нетвёрдым шагом направился к … к кому же ещё, как ни к Матсумото- фукутайчо.
Всепонимающая Рангику быстренько сообразила в чём, собственно, заключается суть дела, и достала алкоголь. По ходу пьянки Рантику и Ренджи сначала пели, потом целовались, потом снова пели, но уже что то менее задорное, потом плакались друг другу кто куда, а потом Матсумото совершенно трезвым голосом начала исповедоваться. И Ренджи, кстати тоже. Высказал всё что наболело- и то, что Бьякуя садист, и то что мазохист, и вообще порядочная сволочь- поматросил и бросил бедного Ренджика, и то что он его вечно унижает, смеётся над ним, внимания не обращает, ледяной ублюдок…
Рангику слушала, и тихонько вздрагивала от всхлипов - то ли исповедь Ренджи заставила её умилиться настойчивости лейтенанта, то ли от смеха плакала, а может просто голова разболелась. Иногда она кивала головой и говорила «да-да, и Гин такой же!» - а после замолкала и снова всхлипывала. Что было после - оба помнили смутно. Помнили поцелуи, помнили тепло друг друга и странное садистское желание изменить своим пассиям.
Ещё Ренджи помнил как владелица Хайнеко тащила его на себе до дома, но помнил только потому, что она его периодически весьма чувствительно прикладывала головой о землю. Случайно, разумеется.
И вот сейчас, осмысливший произошедшее, Ренджи сидел в шоковом состоянии. Хотя пару минут назад стоял. Рангику видимо всё прекрасно помнила, ну или по крайней мере очнулась она точно раньше.
Она медленно встала и запахнулась в помятую, мокрую и местами грязную форму.
Так же медленно и держась за голову вышла, только кинув забитым голосом больной кошки «Пока» и то так вяло и нерешительно, словно и не говорила вовсе.
Абараи тоже встал. Тоже поправил одежду, подошёл к зеркалу и… издал вопль ужаса.
Выставшие дыбом рыжие волосы, местами сбившиеся в колтуны, синяки под глазами и нежно-салатовый цвет лица. Ах да, и ещё медленно ниспадающая на пол челюсть..
Кое-как приведя себя в порядок, Ренджи явился пред ясны очи Кучики-тайчо.
Звёзды сегодня явно не благоволили лейтенанту шестого отряда, ибо обычно всегда опускающий вниз глаза Бьякуя в этот раз смотрел прямо на него.
В упор.
- Абараи…- поморщив нос, промямлил Кучики. - чем ты по ночам занимаешься?..
- Йаа-а-а-а…- начал было Ренджи, но Бьякуя вдруг оказался так близко, что у него перехватило дыхание. Он взял лейтенанта за подбородок, и от этого несчастный Абараи чуть не слился по цвету со своими волосами.
Ну -ка…- прошептал Бьякуя, ещё больше приближая своё лицо ко рту Ренджи.- Ну - ка, дыхни!- сказал Бьякуя, и Ренджи облегчённо ( и в то же время обиженно) выдохнул.
Пил?- спокойно спросил тайчо.
- Пил!- с вызовом в глазах(красных после бессонной ночи) выпалил он.
- Кто же так пьёт, Абараи. - покачал головой тайчо, и как бы невзначай коснулся его руки. Ренджи от одного этого прикосновения скрутило пополам, всмятку и апстенку. «Издеваешся.. Ты надо мной издеваешься, ледяной ублюдок!»- прорычал про себя Ренджи. «А я когда-нибудь стану сильнее чем ты, прижму тебя к стенке, и…»- что именно «и..» Ренджи додумывал уже под надзором лекарей из 4-ого. А вы как думали? Рейацу пусть и своя, а выдала… выдала тому, кого любит.

А вот Рангику повезло куда больше. Капитана Хитсугайи на месте не было, и честно говоря, Матсумото и знать не желала, чем и где занят её капитан. Сейчас её главной целью было доползти хоть как ни будь до кровати. И ей это удалось.
Она упала на кровать, и уткнулась лицом в подушку, чувствуя как солёная влага снова скользит мелкими бисеринками по щекам, и оставляет сероватые пятна на белой ткани подушки. Горло сжалось, от пущенного в подушку всхлипа. Голова не болела уже, хотя немного гудела. Её дрожь била по другой причине. Она перевернулась на спину, полежала так немного, потом села, подтянув колени к подбородку, и в такой позе просидела до самого вечера.
Отрешённым, полным слёз взглядом, она смотрела нà красное небо, золотистое закатное солнце, которое играло своими лучами в её волосах. Сама не заметила как задремала.
Ей снился сон, смутный… тревожный… как будто она- снова в Руконгае, одна, маленькая, в целой толпе… все куда - то спешат, а она потерялась, она растерялась и не знает как идти…
Внезапно, чья то ловкая рука хватает её за плечо, притягивает к себе…
«Я с тобой»- ласковый шёпот щекочет ей ухо, так хочется ему верить, так хочется…
Рангику открыла глаза. Она спала в объятиях Ичимару. Тот кажется тоже заснул, и тепепрь жарко дышал ей в ухо, крепко прижимая к себе.
- Гин…- полусонным шёпотом ворчит она- Гин, отпусти… Уходи… уходи, пожалуйста…
Он открывает глаза- так странно, не щурится и не улыбается. И непривычно и страшно видеть его серьёзным…
«Уходи, уходи сейчас, иначе я не смогу тебя забыть, вычеркнуть, из своей жизни… Уходи, умоляю…»- мысленно молит она, но вслух не произносит ни слова. Отвечает на поцелуй, улыбается на ласку…Сама притягивает его к себе сильнее, сама ласкается… И сердце бьётся то сильно, то замирает, пропуская удар- дышать тяжело, и снова хочется плакать… И кажется ей, что сама её жизнь- подобна маленькой бабочке, с красивыми расписными крыльями, но безумно хрупкая…
Солнце снова встаёт из-за горизонта, согревая ласковыми лучами прохладный ночной воздух, растерявший за ночь всю свою духоту.
Гин спит, положив ей голову на плечо, разметавшись во сне, как маленький ребёнок… Улыбается, и как будто бы- искренне… Рангику не спит, она смотрит, впитывает ощущения, старается запомнить каждую мелочь, запечетлить на всю свою жизнь, чтобы когда он снова уйдёт жить этим образом, постепенно блекнущим в памяти, но живым в эмоциях…
- Не уходи, не уходи больше никогда, я тебя прошу, я умоляю…- думает она, и не замечает как произносит в слух, сама ужасаясь тому, что сказала.
- Прости.- через некоторое время отвечает ей он, ласково проводя рукой по мягкой щеке, и Рангику вздрагивает.- Прости меня, Ран-чан…
- Зачем ты так со мной…- уже не видя нужды скрывать свои мысли, шепчет она. Снова слёзы наворачиваются на её прекрасные серые глаза, и он стирает их своей рукой.
«Ран-чан, только не плачь, не плачь из-за меня, а то я снова не найду в себе сил уйти… Ран-чан, я умоляю, не плачь, тебе же больно, мне же тоже … я ведь люблю…»- думает он, зарываясь лицом в её светлые волосы, пытаясь хоть там спрятаться от её вопросительного взгляда, полного горьких слёз и ещё более горькой обиды, смешенной с неимоверной нежностью и лаской, заботой, волнением, да и чего скрывать- желанием…
Ему страшно смотреть в эти глаза, он будто тонет в них… А это так страшно… и так необратимо.
- Ран-чан… послушай меня.- он всё таки находит в себе силы посмотреть ей в глаза. И она не двигается, вся замерла, словно знает что слова сказанные сейчас разрушат и без того хрупкую иллюзию счастья.- Скоро сюда привезут Рукию, и наверно её казнят. После этого… я уйду. И я не зову тебя с собой, более того, я запрещаю тебе за мной идти. Обещай, Ран-чан, что ты не пойдёшь за мной и не попытаешься остановить…
Рангику смотрела на него так, будто он сказал ей что сейчас она умрёт. Страх, растерянность, злость и даже ненависть- всё это было на её лице, плескалось в глазах, отражалось в них…
- Зачем? -Упрямо повторила она.- За что?
- Обещай.
- Обещаю…- нахмурившись произнесла она.
- Молодец- он широко улыбнулся- умница, девочка моя…
В тот день они вместе долго бродили по улицам Руконгая, целовались, захлёбываясь вечной пылью, и как в последний раз… и как будто- навсегда…
Хотя оба знали, что всё забудут, и чувства и мечты покроются той самой пылью времени, исчезнут, или просто угаснут, потеряв свою остроту, свежесть…
Но сейчас, последний раз, и этот последний раз они не забудут мучительно долго, даже оказавшись по разные стороны баррикад. По разные стороны с тем, кого любят…

Когда Ренджи наконец выбрался из больничной койки, он всеми силами своими старался не попасться на глаза Бьякуе. Ибо жить он пока ещё хотел. Однако лейтенанту шестого отряда просто фатально не везло со своим тайчо. И только он попытался ни свет ни заря на цыпочках прошмыгнуть в кабинет, дабы быстренько разобраться с отчётами и, грубо говоря, свалить.. но не тут-то было, господа читатели! Бьякуя уже сидел в кабинете, и Ренджи, как ночной воришка пробираясь внутрь, застыл в какой-то замысловатой и неестественной позе, увидев своего тайчо.
Попал так попал, что называется.
- Абараи- фукутайчо?- вопросительно - презрительно изогнул одну бровь тайчо шестого, не поднимая очей своих на несчастного Ренджи, который уже не знал куда ему приткнуться, чтобы обращать на себя поменьше внимания. - Ты рано сегодня. Что ж, раз уж ты пришёл- сделай мне чаю. Да не медли же, что ты встал как памятник мечу Хитсугайи- тайчо!- Ренджи судорожно кивнул и, сшибая всех на своём пути, понёсся соображать чайку его Высочеству Кучики Бьякуе.
Кучики-тайчо был доволен. И чай Ренджи принёс хороший, и с нудной бумажной работой не без помощи того же Ренджи было покончено… Только вот беда, устал, притомился Кучики- тайчо, да и заснул прямо фэйсиком в тэейбл. Впрочем, для тайчо-то это не беда, а Ренджи как всегда - крайняя аффца в стаде. Т.е. в отряде. Правда, укладывать спать капитанов, да ещё и таких красавцев - не сортиры драить, НО!(противная частица) как вы изволите себе представить Ренджи, который тащит на себе своего капитана, и не куда-нибудь, а именно в спальню? Забавно? А вот Ренджи эта перспектива не очень нравилась. Ибо он - то знал, что заставить себя спокойно выйти из СПАЛЬНИ КУЧИКИ БЬЯКУИ (вот на этой части мысли у Ренджи началось обильное слюновыделение) он не сможет.
Поэтому, с тяжким вздохом и физиономией а-ля московский ЭМО, Ренджи постелил постель своему капитану прямо в кабинете, и осторожно, дрожащими руками (догадайтесь от чего) взял его на руки. Бережно так. Это же Кучики, а не кто-нибудь… Кожа у Бьякуи прохладная, белая… красивая… такая нежная…
Ресницы пушистые, длинные… тёмные…
Совершенно не отдавая себе отчёт о том, что делает, Ренджи наклонился и чуть коснулся губ спящего капитана. Но этого ему показалось мало, и он впился в его губы что есть силы, совсем позабыв о возможности пробуждения Бьякуи. Впился со всей отчаянной надеждой.. когда же еще, в конце-концов, он сможет получить такой случай?! После нехотя оторвался, и с ещё большей дрожью во всём теле положил его на импровизированную постель. Только вот Бьякуя во сне обвил его шею руками, и отпускать никак не хотел. Вообще. Пробормотал что-то во сне, даже улыбнулся слегка, и так и оставил Ренджи спать рядом, притянув к себе, как дети прижимают к себе плюшевые игрушки, потому что боятся одиночества и темноты, которая неизменно скрывается в ночи.

Часть 2.

Обжечься льдом.

Бьякуя проснулся, но ничего экстраординарного не произошло. Он встал как ни в чем ни бывало и привычным движением прибрал волосы той самой заколкой, которую вечером так заботливо снял Ренджи.
Спустя минуту Абараи понял - его загнали в жёсткий игнор.
- Тайчо… я…, - запнулся он, пытаясь оторвать свою вдруг ставшую чугунной задницу от пола. - Я пойду… мне надо… там… - всё тише и тише говорил он, опуская голову.
- Абараи-фукутайчо, вы можете быть свободны, - холодно произнёс Кучики.
Да. Так всё и должно было произойти. А что Ренджи ожидал? Пламенных признаний в любви и тайной страсти? Смешно. Он с самого начала знал, что всё так и будет - эти холодные взгляды, благородная бела кожа, и ни одной, даже самой естественной эмоции на лице, даже простейшего удивления - а это совершенно добивает.
Ренджи взяла злость. Он стиснул зубы, пытаясь сдержать рейацу. Он смотрел на капитана не отрываясь, он впитывал его красоту, он ХОТЕЛ. (Хочется? Перехочется.^^)
Ему хотелось во что бы то ни стало стереть с лица Бьякуи эту холодность, разбить ледяную броню, которой он отгородился от других. Ледяную броню презрения. Равнодушную, ужасающую… и в то же время защитную.
Что прячет он за этой бронёй? От чего, от кого укрывается он за ней? И главное - зачем?
Его безотрадные размышления Кучики прервал выразительным жестом в стиле «за дверь, мой пёс…я дам знать, как ты мне будешь нужен».
- Абараи РЕНДЖИ, ВОН ОТСЮДА, - чётко и с нажимом произнёс тайчо.
Терпение Ренджи лопнуло. Он сгрёб Кучики в охапку (ох, благо свой занпакто тот высвободить не успел - он находился в другом углу комнаты), и как ребёнок слепо уткнулся в его чёрные волосы, оцарапав себе ухо заколкой и закусив губу - до крови… Бьякуя не реагировал.
- Я не повторяю дважды, Ренджи. - тайчо шестого начинал сердиться, и Ренджи вздрогнул.
Ветер призывно подул в открытую дверь... хотя, не ветер даже, а так. Мелкий сквозняк. Но этого хватило чтобы напомнить Абараи о том, что если он сейчас что-то не сделает, то его попросту выпрут за дверь, да ещё и себонзакурой сверху прихлопнут. Перспектива отлёживания в больнице ещё неделю (а то и месяц) с последующим пришиванием пальцев без наркоза лейтенанта не привлекала, и поэтому он медленно запустил свои пальцы в шёлковые пряди волос своего капитана. И также медленно начал покрывать его поцелуями - нежно, нерешительно, едва касаясь. Бьякуя не реагировал. То ли дар речи потерял от возмущения (и столбняк напал заодно), а может просто было всё равно. А Ренджи тем временем продолжал - чуть прикусив капитану ухо, начал стягивать с него форму, едва касаясь рыжими ресницами неестественно бледной кожи. Абараи боялся закрыть глаза. Как во сне, он опустился на пол вместе с Кучики, (опять-таки, не встретив сопротивления) навис над ним, так, что свисавшие с обеих сторон длинные красно-рыжие волосы задевали губы тайчо. Ренджи дрожал. От волнения, от смутного желания, и от страха заглянуть в эти глаза, вновь встретив там холодность и непонимание… снова - обжечься льдом.
Тонкая, с длинными тонкими пальцами, рука Бьякуи вдруг дотронулась до лица лейтенанта, медленно-медленно скользнула вниз по щеке - и упала на пол, безвольно, словно невидимый кукловод оборвал удерживающую ее нить.
- Я ненавижу тебя, - яростно прошептал Ренджи.
«Я тоже ненавижу тебя, Ренджи. Я ненавижу тебя... за то что люблю», - думал Бьякуя.
- За то, что всё время страдаю, - продолжил он.
«Ненавижу тебя!»
- Ненавижу тебя как и веру твою.
«И тебя я…»
- Вместе с ней…
- ПРЕЗИРАЮ!
«Презираю»…
Бьякуя уставился на Абараи, как будто он - Менос Гранде.
- Абараи фукутай…- несмело начал тайчо, но Ренджи как с цепи сорвался.
Позабыв про все существующие рамки (или заставив себя забыть), он нагнулся, слегка коснулся губ тайчо, и уже не смущенно-нежно, а с какой-то звериной страстью. Детская, восторженная радость охватила его – такая, когда хочется всё и сразу. Абраи случайно заглянул в глаза - и там, где то на дне, на самом дне ледяных синих глаз.. Там, в сокровенной глубине , плескалось ЖЕЛАНИЕ. Именно желание - пусть зыбкое, легко подавляемое.. но - желание.
Ренджи резко перевернул Бьякую на живот, осторожно лёг сверху и, медленно проведя пальцем по позвоночнику, у самого основания шеи, заскользил рукой вниз по узкому бедру…
Стук в дверь (^^).
Ренджи испуганно вскочил и первым делом попытался одеть капитана. Спешно натягивающий форму Бьякуя выглядел настолько нелепо, что Ренджи рассмеялся бы, если б не убийственные, не обещающие ничего хорошего взгляды тайчо.
Ренджи кое-как заправился и попытался принять божеский вид (при этом, естественно, матеря на чём свет стоит незваного гостя).
Незваным гостем оказался капитан Ичимару Гин, который с гаденькой улыбочкой засунул свою лисью морду в дверной проём. Его сощуренным глазам предстала следующая картина: растрёпанный и красный аки варёный рак Ренджи, и не менее растрёпанный, в помятой и наскоро одетой (а это видно было) форме - Бьякуя.
- О-о-у-у-у… гоменннасаи, Кучики-тайчо. Я, видимо, помешал вам. Ничего, я зайду попозже, это не горит…- и, закончив издевательскую речь, почтенный капитан третьего отряда смысля в неизвестном направлении.
Бьякуя покрылся лёгким румянцем (что совершенно, к слову сказать, его не портило), хотя до Ренджи ему было ох как далеко…
Вообще то интимные отношения на почве взаимной (ну или не очень) любви или привязанности не были в Готее чем- то необычным. Даже наоборот - лейтенанта и капитана обычно всегда связывали какие-либо отношения. От сестринских (Матсумото- Хитсугайи) и до преклонения Сой-Фонг перед Йоруичи.
Ренджи было встал, понуро ожидая что «продолжения банкета» не будет, но не тут то, как говориться, ыбло! Т.е. Было. Т.е. не было. Вообщем, вы поняли.
Бьякуя целенаправленно так встал, схватил Ренджи за руку, и потащил.
Картина маслом: Кучики-тайчо тащит за руку Абараи-фукутайчо. И не куда-нибудь, а непосредственно к себе домой. И лица у обоих совершенно сумасшедшие.
Комната, комната, комната…
«Какой большой дом…»
Спальня Кучики оказалась рядом со спальней Рукии, но той сейчас не было (^^).
Тайчо открыл дверь и втянул Ренджи вовнутрь.
В полуприкрытых глазах Бьякуи читались несвойственные ему отголоски эмоций. Живых эмоций.
Он не улыбался, но даже эти отголоски в его глазах уже что-то значили.
Ренджи, столько лет страстно ожидавший этого, упал в объятия своего капитана, сам не веря своему счастью.
«Это сон… в реальности я о чем подумал Ренджи, прежде чем дверь за ним закрылась окончательно…
Этого - никто не видел. (закрытые двери всё скрыли)
Этого - никто не слышал. (А платок, который кое-кому, как оказывается, запихнули по самые гланды, отлично скрадывает все звуки)…

Матсумото Рангику проснулась от дурманящего голову аромата сладостей. А ведь тем, у кого высокая рейацу постоянно хочется либо кушать(или просто и без обиняков- ЖРАТЬ) или секса.
На столе лежал небольшой кулёк с шоколадными конфетами, в который Рангику разумеется залезла сразу же. К белой с чёрным узором обёртке была прикреплена записка, набросанная как бы впопыхах.
Рангику прочитала и улыбнулась. Улыбка- как короткая вспышка от фотоаппарата- слепит… но лишь на мгновение она озаряет лицо- и снова глаза её потемнели, из светло- серых став мутно- свинцовыми, как вечернее осеннее небо, которое вот- вот разразиться монотонным унылым дождём, длящимся, казалось, целую вечность…
То была записка от Ичимару Гина. Небрежная, набросанная как всегда корявым почерком, в ней было всего несколько слов…
Матсумото бережно сложила её, и засунула в карман формы, которую уже по ходу натянула. Время было раннее тем более- что выходной день, и помимо запаха конфет да записки, Рангику заметила примятый край у своей постели. Да и слабый след тщательно срываемой рейацу она всё же уловила, лейтенант как никак.
«Он тут был.»- всхлип. Тщательно сдерживаемый всю неделю.
«Но он ушёл»- крик. Крик отчаяния. Спрятанный в самых глубинах души.
«Когда он теперь вернётся?»- боль. Обманутая и хрупкая надежда.
«Но он меня помнит»- улыбка. Мечтательная боль садиста.
Матсумото вышла из дома, и подняла голову. Сегодня ей было хорошо, в первый раз за всю неделю было более- менее хорошо. Первый раз за всю неделю не хотелось надраться прямо с утра, первый раз она оторвала глаза от самой земли и обратила взор свой на небо. Тут редко идёт дождь. Очень редко. А если идёт- то не долго, а так. Для того чтобы отметиться «я тут был, тут всё полил, теперь я ушёл, ждите не скоро».
Она встретила по пути пару офицеров из своего отряда, ласков им улыбнулась- дети совсем ещё…- на что те покраснели и напыжились, как первоклассники.
На душе по прежнему было тоскливо, и каждое воспоминание о Гине отдавалось болью в душе, скручивая её пополам, не давая дышать…
Она зашла в кабинет капитана. Как всегда, вальяжно.
- Матсумото. Хорошо что пришла, смотайся ка на грунт, кажется, шишигами который отвечал за город ****(хз какой)) погиб вчера… а пустой силён. Он до сих пор бродит на свободе.
- Поняла. Сейчас же выдвигаюсь, капитан!- приободрилась Рангику, и уже почти собиралась уйти, как вдруг Хитсугайя окликнул её.
- Да. Рангику… не стоит прятать от меня пустые бутылки, то что ты пила, можно определить по другим признакам.- Рангику впала в каплю.- По запаху например…- донеслось до неё, когда она уже улепётывала из кабинета с помощью Синпо.

Преодолев врата, Рангику принялась за поиски Пустого. Город был спокоен и ужасающе тих- нигде не было ни звука- словно пустыня. Солнце стояло в зените, сильно припекая даже светлые волосы Рангику, а в воздухе повисло напряжение, как перед грозой.
«Какая большая рейацу… это… МЕНОС?!»- глаза Рангику расширились от ужаса.
Перед ней стоял Менос Гранде. Огромный, уродливый монстр с острым носом. Небо позади него сминалось в чёрно-голубые складки, и тянулось, словно густая карамель.
- Рычи! Haineko!- закричала она. Как обычно, перед схваткой в её душе поднялся не дикий азарт, как у этих, в 11 отряде, а холоднокровная жестокость кошки, расчёт каждого шага.
Серая пыль, чуть отливавшая серебром свилась у её пальцев, и полетела прямо в Меноса, но что будет ему от жалких пылинок? Рангику с силой швырнуло о землю, и она чувствовала как белая, с когтистой лапой рука Меноса пропарывает насквозь её тело. Боли она не чувствовала, только, пожалуй, сожаление.
«Это то и есть- смерть? Глупо как то. Разве я могу так умереть?»- равнодушно подумала она.
«Нет. Это ещё не смерть. Я ещё могу встать!»- и она встала.. Чуть пошатываясь, она вновь собрала у пальцев пепельную пыль, что острее сотни кинжалов, со всей силой воли направляя её прямо в маску ненавистного Меноса. Пустой закричал. Протяжно, гулко и страшно- от крика его содрогнулась, казалось, вся земля. Но умирать он ещё не думал. Как раненое животное- слепое в своей ярости, но слишком громоздкое и неуклюжее.
Рангику второй раз на фокус с рукой не попалась- с помощью Синпо грациозно увернулась от удара. Потом от второго, третьего…она устала вновь и вновь посылать ярость своего занпакто- да и долго на злобе не продержишься.
Удар, два три.. десять… сколько ещё она будет бежать? Скоро ведь пропустит атаку, и тогда- поминай как звали- была Рангику- и нет Рангику…
Удар она всё- таки пропустила. Тонкая, скелетообразная рука пустого задела на этот раз её ногу, и тот час кровь хлынула с новой силой, стекая тёплыми, тёмно- красными струйками на серый, ещё сохранивший тепло солнечных лучей, вечерний асфальт. Да, уже был вечер. Ранний летний вечер.
Матсумото шлёпнулась на колени, и тяжело задышала, захлёбываясь кровью, попавшей в лёгкие, и отплёвываясь что есть силы.
Мир начал мутнеть перед ней; Менос, город, небо… всё слилось в один, до боли знакомый силуэт.
«Ичимару Гин… можешь гордиться, даже перед смертью я вижу тебя…»- она бы горько усмехнулась, если бы на то хватило сил. Если бы сил хватило хоть на то, чтобы отползти в сторону…
Глаза непроизвольно закрылись, руки, слабея, отпустили рукоять меча… Хайнеко жалобно лёг у её ног, словно силясь помочь ей.
Сквозь мутную предсмертную(как она считала) пелену, она слышала крик, имя чьего- то занпакто… дыхание знакомой рейацу, знакомой… но имя шинигами, который владел ей, всё никак не всплывало в голове, то и дело путаясь в застывающих мыслях.
Кто- то взял её на руки, нежно и осторожно- тот самый, но имя его снова ускользнуло от мыслей Рангику. Словно изворотливый лис, оно вертелось на самом краю сознания, задорно сверкало среди прошедших событий, но не давало себя поймать…
- Девочка моя, что же ты натвори-ила… - с досадой прошептал голос… тот самый… и так же растягивает слова…
-Гин - полу-шёпотом, одними только губами она произносит имя. Такое любимое. Родное. То, что шептала недавно в ярости, сжимая кулаки, и не в силах что либо сделать, ревела в подушку как глупая школьница, которую бросили в первый раз.
- Ш-ш-ш…- тихонько шепчет он ей на ушко, и она проваливается в темноту, спокойная, умиротворённая и немножко счастливая… забывая про раны, и про то- что это возможно только предсмертный морок, иллюзия, которую нагнало сжалившееся над ней сознание…