01.00 по местному времени. Я спускаюсь по трапу самолета. Япония. Я не был здесь почти три месяца: очередной тур группы - на этот раз Европа. Мы вернулись раньше запланированного - Рюичи серьезно заболел, и мы не смогли отыграть концерт в Мюнхене. Не попрощавшись с командой, иду к выходу из аэропорта и беру такси. Я мог бы поехать с Норико или ещё с кем-нибудь, но у меня больше нет сил улыбаться, казаться милым, всемогущим дядюшкой Сегучи, который может все. Наверное, я старею. Мы едим по безлюдным улицам Токио. Я прижимаюсь щекой к стеклу и рассматриваю несколько забытые окрестности. Мы уже выехали за город? Странно, я и не заметил. Значит, скоро приедем.
Такси останавливается у калитки небольшого особняка. Быстро расплачиваюсь и быстро иду к дому. Водитель меня только что узнал... Надоело. На кухне горит свет. Смотрю на часы - 01.45. Сегуру не спит. Как обычно. Осторожно открываю дверь и тихо прохожу на второй этаж - не хочу беспокоить мальчика. Он до сих пор надеется, что я не чего не замечаю... Что с ним творится...
Открываю дверь своей комнаты, захожу. Идеальный порядок. И опять надоевшее "как обычно" после моего возвращения. Кладу сумки и ложусь на постель. Не разуваясь, только лишь сняв шляпу, которая почему-то стала неотъемлемой частью моего гардероба. Спать не хочется, и в голову лезут разные мысли. О смысле жизни, о новых планах раскрутки очередных звездочек... о Мике и Эйри. Мика... на ней останавливается поток моего сознания. Она долгое время была рядом, могла всегда поддержать, успокоить, разделить радость и страдания, каким бы я с ней не был. Мы поженились только четыре года назад, но долгое время просто жили вместе. Мы сблизились после того, как я привез Эйри из Нью-Йорка. Ему нужна была сильная поддержка, хотя сам Эйри этого не осознавал, но он разговаривал только с тобой и с Татсхой. И тогда я почувствовал то тепло, которое ты даришь брату, отцу... и готова разделить со всем миром. Тогда я жил в вашем доме... совсем недолго. Но этого времени хватило, чтобы понять тебя. Тогда в тебе не было той стервозности, как сейчас. Это я сделал тебя такой, и ничуть не горжусь этим. Ты была красива, умна, обаятельна, какой и остаешься по сей день. Я был уверен, что люблю Эйри… как брата, как сына...не знаю... Но что-то теплое появлялось в моем сердце, когда я видел тебя, твою улыбку. И мне не нужно было видеть, как ты тихо плачешь по ночам, как в твоих глазах затаилась печаль... и решительность. Почему-то меня это испугало. Не напрасно - через несколько дней я обнаружил тебя на обрыве. Ещё пара секунд и я бы не успел, но... Потом ты долго плакала, уткнувшись мне в плечо, рассказывала, что отец хочет выдать тебя замуж за сына своего друга - настоятеля какого-то храма. Что ж, я догадывался... Мы просидели на обрыве до самой ночи. А утром я объявил твоей семье, что забираю тебя в Токио. Как свою невесту... Нужно ли говорить, что твой отец был против? Мика, я никогда не говорил тебе слова любви... Но ты прощаешь мне все - некое безразличие к тебе, постоянные отъезды, поздние возвращения. Может, ты любишь меня. Я не знаю. И не хочу знать - так спокойней. Ты и Сегуру долгое время обеспечивали мне нормальную жизнь - так бы я сошел с ума. Наверное.
Мальчик начал жить у меня, когда ему только исполнилось 11 лет. Когда его родители погибли в автокатастрофе. Это было ужасно; Сегуру чудом остался жив. Стоит ли говорить, что для мальчика это было сильной психической травмой? Тогда я начал учить его музыке. Не буду отрицать, что у него был талант, и я хотел заняться им уже давно. Но. Сейчас Сегуру это было необходимо. Все чувства, все мысли он выражал через музыку. Как я. Я люблю Сегуру не меньше Эйри, как сына. Но похоже он (Сегуру) этого не замечает.
Переодевшись, ложусь в кровать. Холодно, одиноко, неуютно. Почему-то, именно сейчас мне нужна хоть капля человеческого тепла. По этому я иду к Мике. Она спит, свернувшись калачиком, и обнимает большого, немного потрепанного, пушистого, белого мишку. Я усмехаюсь про себя. Она все ещё его хранит? Я подарил ей эту игрушку, когда только мы начали жить вместе и мне нужно было уехать. "Чтобы не скучала по мне"- так я аргументировал свой поступок. Да, тогда мы спали в одной постели. Я чуть приподнимаю одеяло и ложусь рядом. Отбираю медведя. Ты тянешься ко мне, обнимаешь за шею, кладешь голову на плечо. Ты всегда ищешь объятий. Ты сладко спишь, чуть улыбаясь. Я стараюсь не двигаться(не хочу тебя разбудить), но лишь глажу по волосам - не могу удержаться. Но ты просыпаешься. Целуешь меня в щеку и тянешься за часами.
- Ты поздно, Тома, - говоришь ты с некоторым упреком.
- Лучше посмотри на дату...- отвечаю я с легкой улыбкой. Или она уже забыла, что я уезжал?
- Я люблю, когда ты улыбаешься по-настоящему, - она говорит очень тихо.
Я ничего не отвечаю - просто целую. Опять порыв. Просто хочется тепла...Слабое оправдание, но сейчас мне не хочется об этом думать. Ты отвечаешь. Я стягиваю с тебя ту полупрозрачную тряпочку, которую кто-то умудрился назвать ночной рубашкой...