Сакура шла, едва переставляя ноги и поднимая на узенькой тропке облачка пыли. Путь из больницы до ее нынешнего места жительства занимал от силы полчаса, даже если идти самым медленным шагом, на который способна, и наткнуться по пути на кого-нибудь, с кем можно перекинуться парой слов. Сакура обреченно вздохнула и свернула в лес у обломанного сучка.
Иногда ей казалось, что каждый раз обламывать сучок - просто глупость, и она может преодолеть путь от конохского госпиталя до тайного кабинета Цунаде с закрытыми глазами, но каждое утро, выходя из леса по хорошо протоптанной за месяц тропинке, она ловила пальцами тоненькую веточку и переламывала ее, надавив острым ноготком на нежную кору. Сакура отлично понимала, что соблазн не найти обратную дорогу слишком велик для нее.
Тропинка в лесу, каменная лестница, темный коридор, тяжелая дверь. Когда смотришь на стекающую по темным стенам воду, когда слышишь размеренный шум капель, разбивающихся о каменный пол, когда складываешь ладони в специальной печати, когда шепчешь древние слова, - все, происходящее за дверью еще кажется сном. Но дверь открывается, в темноту врывается невыносимо яркий свет белой комнаты, и Сакура вновь погружается в пугающую реальность.
Тяжело вздохнув, девушка шагнула в комнату и замерла на пороге. Сасори сидел на койке к ней спиной, голова была перемотана белой тканью, по шее с левой стороны стекала темная струйка крови.
Сакура пораженно выдохнула, нахмурилась и приоткрыла рот, чтобы что-нибудь сказать, но все слова, которые она знала, забились куда-то вглубь сознания и никак не хотели соскользнуть с языка. Сакура сделала еще один шаг вперед и кашлянула, привлекая к себе внимание Сасори. Тот медленно обернулся.
Белая ткань, пропитавшаяся темной кровью, закрывала его левый глаз. Кровь струилась из-под нее, оставляя на бледной щеке красные дорожки, спускаясь по шее и впитываясь в бинты на плече. Правый глаз был абсолютно безжизненным, зрачок превратился в маленькую, едва заметную точку. Рот кривила безумная улыбка. Сакура всхлипнула и сделала шаг назад - туда, где с тихим щелчком захлопнулась тяжелая входная дверь.
- Привет, - губы Сасори дернулись, и из горла с неестественным хрипом вырвались слова. - Сакура.
- Что... - Сакура отступила еще на шаг и уперлась спиной в безучастную дверь, - что произошло? Что с Вашим... с Вашим глазом?
- Ах, это... - Сасори поднял ладонь, провел бледными пальцами по щеке, размазывая дорожки крови, как будто совсем забыл о ране. - Они забрали... им нужно... - голос его был все таким же нечеловеческим, пугающим, безучастным.
- Кто забрал? - Сакура удивленно и испуганно смотрела на него. - Кому нужно?
- Сакура... - он оторвал взгляд от испачканных кровью пальцев и посмотрел на нее так, как будто только заметил ее присутствие в комнате. - Глупая девчонка! - вскрикнул он, вскакивая с койки и делая шаг вперед. - Ничего не знаешь! Ты знаешь, кто я?!
Ноги Сакуры подкосились, и она немного сползла вниз по стене. Страшные воспоминания о битве, произошедшей между ней и Сасори несколько месяцев назад, почему-то отчетливо всплыли в ее памяти, и она едва-едва могла удерживать в сознании тот греющий душу факт, что на данный момент Сасори абсолютно беспомощен.
- Да, - тихо, но твердо проговорила она, - я знаю, кто Вы. Кукловод Песка...
- Глупая девчонка! - еще громче крикнул Сасори, и его слова эхом пронеслись по небольшой комнате. - Кто я сейчас?! Ты знаешь?
- Вы... Вы... - Сакура действительно не очень хорошо представляла себе, кем теперь является Сасори. Да, он не человек, это определенно, но человеком он не был и в первую их встречу. То, что его мозг все еще мог функционировать, безусловно, означало, что мертвым его тоже считать не следует. Тело, данное ему, погибло несколько лет тому назад и было погребено глубоко в недрах большой скалы - заморожено, как настаивал Первый Хокаге в своих заветах будущим поколениям, и каким-то чудом Сасори удалось его оживить, но это вовсе не означало...
Сакура готова была хвататься за голову и бежать прочь от этого места.
За прошедший месяц она привыкла к тому, что Сасори жив, и этот факт не требовал никаких объяснений, рассуждений и компромиссов с моральными устоями. И вот опять... Вопросы, вопросы, вопросы. Как это могло случиться? Почему бы ни зарывать погибших ниндзя в землю, как это делают все нормальные люди? Почему даже в Деревне Скрытого Песка, которая славится своими нетрадиционными методами обращения с человеческим телом, есть нормальное кладбище, а здесь, в Конохе, единственное, что остается от погибших, - это мемориальный камень в лесу? Как это могло прийти в голову ее учительнице? Из всех вопросов принципиальный - почему именно она, Сакура, должна с этим жить?!
- Я не знаю, - Сакура окончательно сползла по стене и откинула голову назад, глядя на Кукловода снизу вверх.
- Глупая, - презрительно фыркнул он. - Я тебе расскажу. Хочешь знать?
- Нет, - тихо ответила Сакура, отлично понимая, что ее ответ не повлияет на развитие событий.
- Я расскажу, - упрямо повторил Сасори и присел на корточки перед Сакурой. Выставил вперед руку, медленно провел по ней испачканными в крови пальцами. - Я - это шиноби Конохи. Забавно, правда? Они прятали от меня. Думали, что сплю, сначала, потом - прятали. Целые дела... Они почти совершенны, ты знаешь? Был один порез. Опасность гангрены, но они моментально мне ее оттяпали, - ногти Сасори впились в бинт, перехватывающий левое плечо. - Половина от одного, половина от второго. Прижились идеально. Пареньки входили в один клан, правда, один погиб семь лет назад, другой - шестнадцать. Даже швов не заметишь, - Сасори провел пальцами по животу, на котором и вправду не было ни одного шрама. Потом ладонь спустилась к ноге, немного задрала штанину. Там, где еще неделю назад красовались белесые полосы, кожа была ровной и гладкой. - Все заживает, - речь Сасори была рваной, но ее страшный смысл отражался в голове Сакуры ярко, резко, как будто на белую бумагу кто-то прыснул черными чернилами. - Как на собаке...
- Хватит, - Попросила Сакура, опустив голову и сцепив пальцы на затылке, - пожалуйста... Я ничего не понимаю.
- Что тут понимать? - Сасори снова повысил голос и ударил Сакуру по закрывающим голову ладоням. - Я собран по частям, как мозаика. Я собран из мертвых тел. Я живой, теплый, я дышу, я не дышал двадцать лет, мне не было это нужно! Я чувствую боль! Мне тепло, мне холодно, мне жарко даже иногда! Видишь руку? - он сунул ей в лицо окровавленные пальцы. - Это Учиха Обито. Еще здесь и здесь, - он повел ладонью по всей левой стороне тела и по левой ноге. - Это его родственник. Какой-то. Дальний, - Сасори положил ладонь на правую сторону торса. Потом протянул к Сакуре правую руку. - Это от кого-то из погибших на вашем чудном экзамене! Они отдирают от меня части, потом приносят другие, пришивают, а я мерзну по ночам, знаешь? - его голос сорвался, и он начал громко, убежденно шептать. - Мне холодно! Я не могу просто взять и разморозить то, что годами покоилось во льдах! Я мерзну... Что скрываешься?!
Сакура и вправду свернулась калачиком, уткнувшись носом в колени, и мелко-мелко дрожала.
- Дура! - сквозь зубы бросил Сасори. - Идиотка! Нечего тебе здесь делать с такими нервами! Пошла вон!
Сакура сжалась сильнее.
- Все для блага деревни... - Сасори чувствовал, что остывает. Ему еще ни разу и никому не удавалось полностью высказать все, что он, жертва жестоких экспериментов Пятой, по этому поводу думает: заслуживает ли он такого наказания, достойный ли это метод борьбы и чем заканчивали борцы за процветание масс. И вообще - на чужом несчастье счастья не построишь.
Сакура вдруг всхлипнула. Сасори, хмуро разглядывающий свою руку, удивленно поднял голову.
- Ты чего?.. Эй, ты что? - он смотрел на судорожно дрожащие плечи, слушал тихие всхлипы. - Ты ревешь?
Сакура не ответила, только сильнее уткнулась лицом в колени.
- Страшно? - фыркнул Сасори, горько усмехнувшись. Неудивительно, что девчонка испугалась его. Он и сам не был в восторге от своего нынешнего состояния.
- Нет, - тихо прошептала Сакура, не поднимая головы. - Не страшно... - она еще раз вздрогнула. - Не страшно... Жалко.
- Чего жалко? - не понял Сасори.
Сакура подняла голову, посмотрела на него покрасневшими глазами и вдруг, подавшись вперед, повисла у него на шее.
- Вас жалко, - тихо прошептала она, чувствуя, как слезы с новой силой струятся по щекам. - Это очень жестоко... Даже по отношению к Вам - очень жестоко.